БЛАГАЯ ВЕСТЬ.

Евангелие -- слово греческое. В переводе на русский язык означает “благая весть”.

Как эту благую весть оценить, когда нам говорять, что ничего не изменилось с пришествием Христовым? Так нам говорять те, которые никогда не брали Евангелие в руки, а только лишь по наслышки что-то да знают и воспринимают все написанное в этой книге одним умом, а не сердцем.

Это “благая весть” из потустороннего мiра на грешную землю. Весть от Бога страждущему и томящемуся во грехе человеку; весть о возможности возрождения к новой, чистой жизни; весть о светлом счастье и радости будущего; весть о том, что все уже для этого сделано, что Господь отдал за нас Своего Сына. Человек так долго, так страстно, так тоскливо ждал этой вести.

Как жили люди до прихода Спасителя, как они томились и напряженно ждали весточки, которая указала бы новый, светлый путь и выход из тина порока и страсти, в котором они находились.

Весь мiр перед тем временем, когда должен был прийти Спаситель, стонал в железных тисках Римскаго государства. Все страны, расположенные вокруг Средиземнаго моря и составлявшие тогдашний европейский цивилизованный мiр, были в плену римских легионов. Все дороги вели в Рим. Это был расцвет римского могущества, эпоха Августа Цезаря. Рим рос и богател. Все страны слали свои дары сюда в качестве дани, или как товары торговли. Недаром Август любил говорить, что он превратил Рим из каменнаго в мраморный. Неимоверно богатели высшие классы. Правда , народ от этого не выигрывал и под золотой внешней пышности империи таилось много горя, нищеты и страданий. Но, как не странно, и высшие богатые классы не чувствовали себя счастливыми. Богатство не спасало их от уныния и порой от тоски отчаяния. Наоборот, этому содействовало, рождая пресыщенность жизнью.

Обратимся к историкам того времени, как они описывают тогдашних с жирным двойным подбородком, с орлиным носом, богачей. Во-первых, они жили в раскошных беломраморных виллах с роскошными мозаичными полами, по которым из дорогих цветных камней были выложены затейливые рисунки. В атриуме находился квадратный бассейн, наполненный кристальной водой, где плескались золотые рыбки, этот бассейн распространял приятную прохладу, когда воздух раскален был зноем южнаго дня. В семейных комнатах -- ценная мебель, позолоченная бронза, на всем убранстве лежала печать богатства изящного вкуса. В надворных постройках -- масса обученых рабов, всегда готовых к услугам хозяина.

Хозяева этих вилл устраивали пиры почти ежедневно. Громадное состояние, нажитое на откупах, позволяло тратить на это колоссальные суммы.

Вот наступает вечер, в большой комнате суетится и бегает целая толпа рабов разных оттенков кожи: белые голубоглазые свевы, желтые смуглые фригийцы и персы, черные арабы и негры. Приготавливают столы и ложа для избранных гостей. Надо все приготовить для них и угостить как можно лучше.

Пир в разгаре. За длинными столами на ложах, покрытых драгоценными тканями, возлежат гости с венками на головах. Столы уставлены явствами и фиалами с драгоценным вином. Прошла уже тридцать пятая перемена блюд и маленькие невольники разносят расписаные кувшины с розовой водой для умовения рук гостей. Гости уже достаточно подвыпили: глаза блестят, лица раскраснелись, а рослые невольники еще вносят громадные амфоры дорогих фригийских и фалеринских вин, предлагая желающим наполнить опустошенные кубки.

Гостям подают тридцать шестую перемену: жареные соловьиные язычки с пряным восточным соусом -- блюдо, стоившее невероятных денег.

Это был какой-то культ чрева и обжорства. Ели с внимательной торжественностью, по всем правилам гастрономии, точно совершая священный обряд; ели медленно, безконечно долго, чтобы продлить наслаждение насыщения. А когда желудок был полон и не вмещал больше ничего, принимали рвотное, чтобы освободить его и начать снова.

На лицах всех пиршествующих скука, пресыщение. Все надоело! Все ждут новых изобретений! А то каждый день одно и то же! Неизбежная скука надвигалась, как болотный туман, полный удушливых газов. Пресыщенная жизнь переставала быть жизнью.

Один из первых богачей того времени, сам император Тиверий, представляет едва не самый печальный образец этой пресыщенной скуки. Находясь на острове Капри в чудной мраморной вилле, где дивная, яркая южная природа улыбается ему, а он пишет сенату: “Я умираю каждый день... и зачем живу -- не знаю”.

Так жила римская знать, праздная, пресыщенная, потерявшая вкус к жизни, неудовлетворенная ни своим богатством, ни своим могуществом.

Народ, или, вернее, городской класс, та толпа, которая наполняла улицы Рима, вряд ли чувствовала себя вполне счастливой.

Для толпы устраивались в цирках и театрах даровые великолепные зрелища. Все это создавало условия легкой праздной жизни и привлекало из провинции массы праздношатающегося люда, неспокойных, ленивых, привыкших жить за государственный счет, единственным желанием и постоянным воплем которых было: “Хлеба и зрелищ!”

Если по общественной лестнице мы спустимся еще ниже, в класс рабов, то здесь мы найдем только непрерывные страдания и беспросветное горе. Раб не считался даже человеком. Это был просто инструмент, вещь, хозяйственная принадлежность. Убить, изувечить раба хозяин мог вполне: за это он ни перед кем не отвечал, как не отвечал за сломанную лопату или за разбитый горшок.

Таким образом, во всех классах римского общества жизнь была тяжелая, безрадостная, гнетущая: пресыщенность жизнью, скука, разочарование в высшей знати, безсправие, угнтение, страдания в низших слоях. Искать радости, успокоения, утешения было негде. Языческая религия не давала человеку никакого облегчения.

Языческая философия также не могла удовлетворить человека, так как она учила только о земном счастье и не освобождала мятущийся дух от оков мiра и материи. Эпикурейцы говорили: наука быть счастливым состоит в том, чтобы создавать для себя приятные ощущения. Стоики брали лучшие стороны в человеке. Ты свободен, говорили они, значит, ты единственный господин себе.

Чего не доставало философии -- это божественнаго элемента. Тот бог, котораго они называли природою. Бог философов -- не живой личный Бог, а судьба, неумолимая и слепая, под ударами которой человек впадает в отчаяние и погибает.

Можно было бы ожидать, что указания новаго пути и средства возрождения жизни найдутся в иудейском народе -- единственном народе, сохранившем истинную религию и возвышенные понятия о Боге и жизни. Но иудейство само переживало тяжелый кризис. Вряд ли когда в истории еврейскаго народа встречаются более темные страницы религиознаго и нравственнаго упадка, чем в период, предшествовавший явлению Христа Спасителя.

Человечество зашло в тупик и без посторонней помощи Кого-то Великаго и Сильнаго выйти оттуда не может. В иудействе это ожидание существовало уже давно и питалось предсказаниями пророков, но и вне иудейства в лучших людях языческаго общества чувствуется трепетное ощущение и страстное желание пришествия Спасителя и Избавителя мiра. И когда мiр находился в напряженном состоянии, в эту-то великую и торжественную минут рождается Господь Иисус Христос и проповедует людям Свое Евангелие, это Откровение новых путей возрождения и истинной жизни. Вот почему оно и было названо “благою вестью”, или Евангелием.

Нет сомнения, в этот Рождественский период, каждый христианин, кто чувствует все безприкладное величие любви и милосердия воплотившагося для спасения нашего Сына Божия, кто сознает все неизмеримое величие благодатных плодов божественнаго воплощения и пришествия к нам Единороднаго от Отца, -- желал бы и с своей стороны принести Ему какой-либо угодный Ему дар, чтобы выразить пред Ним чувство своего благодарения. Что-ж, возлюбленнии? Это не только возможно для нас, но этого требует от нас Сам Господь: “да не явишися пред лицем Моим тощ”, заповедал Он древле устами Пророка. Принесем и мы Ему, яко Царю нашему, злато -- дары вещественные от избытков своих и от трудов своих; принесем Ему, как Богу, ливан -- богомысленные и благоговейные помыслы и чувства; и принесем Ему, умершему за грехи наши, смирну -- умерщвление страстей и похотей своих, горечь покаяния и самоотвержения.

Правда, возлежащий в яслех, яко Младенец, возседит теперь на престоле славы и не имеет нужды в наших дарах вещественных, напротив, Сам подает нам все. Но для нашего спасения Он и ныне продолжает являться нам, яко жертва, приносимая за грехи наши. При каждом священнодействии Литургии Он, можно сказать, вновь как бы рождается и возлегает в яслях, чтобы снова же принести Себя в жертву за грехи наши и возлечь во гробе. Эти ясли суть Жертвенник, на котором воспоминают Его предвечное рождение от Бога Отца, Его благое изволение спасти род человеческий Своими страданиями и смертию и Его неизреченное воплощение от Пресвятой Девы Марии для спасения нашего. Этот гроб есть святой Престол, на котором совершается святейшее таинство Тела и Крови Его. Этот вертеп, где совершается Его духовно-таинственное рождение и погребение, есть храм Божий, в котором священнодействуются все великия таинства нашего спасени, в который приходим и мы, чтобы явиться пред лицом Своего Господа, и поклонится Ему как Царю своему и Богу.

Не шумное веселие делает праздник Рождества Христова радостным и приятным, а благодать Божия, утешающая душу, услаждающая и веселящая сердце. “ Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом!”

В таких мыслях, чувствованиях и делах желаем, братие, себе и вам провести святыя дни эти, да возсияет в сердцах наших свет истинной радости о Господе. Аминь.

Рождество Христово 2005г./ 2006г.

Прот. Анатолий Трепачко.

вернуться