К 70-ЛЕТИЮ СО ДНЯ КОНЧИНЫ

БЛАЖЕННЕЙШАГО МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ

(ХРАПОВИЦКАГО)

28 ИЮЛЯ / 10 АВГУСТА 1936г. -- 28 ИЮЛЯ / 10 АВГУСТА 2006г.

“МИТРОПОЛИТ АНТОНИЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОСТАВЛЕН В ОДИН РЯД С ВЕЛИКИМИ ИЕРАРХАМИ ПЕРВЫХ ВЕКОВ ХРИСТИАНСТВА”.

(Речь Святейшаго Патриарха Варнавы на погребении Блаженнейшаго Митрополита Антония).

Имя митрополита Антония связано с громадным периодом развития великой духовной мощи Русской Церкви и русскаго народа, развития русской богословской мысли и русской церковной литературы.

По примеру древних святителей, которым он всегда подражал в своем подвиге, он стал не только религиозным, но и национальным вождем русских людей.

Жизнь и деятельность Митрополита Антония описана в десятитомном сочинении Архиепископа Никона (Рклицкаго) “Жизнеописание Блаженнейшаго Антония, Митрополита Киевскаго и Галицкаго”. Главнейшия богословския и церковно-общественныя сочинения Митрополита Антония были изданы еще в России в 1911 году в трех больших томах и с того времени многочисленныя статьи, брошюры и книги Митрополита Антония появлялись в различных изданиях в эмиграции. Почти весь этот материал полностью или в выдержках или в описаниях собран в десятитомном “Жизнеописании”, составленом Архиепископом Никоном.

В 1963 году, владыка Архиепископ Никон читал доклад, нам семинаристам, на тему: “Нравственныя идеи важнейших христианских православных догматов по истолкованию Митрополита Антония,” доклад запечатлен на магнитофонной ленте. Докладчик изложил учение Митрополита Антония о том, как истины Христовой веры, вечныя и неизменныя, заключенныя в христианских догматах, дают жизненную силу нравственным понятиям и нравственной жизни людей. Эти разъяснения необходимы для того, чтобы найти путь христианскаго возрождения -- как из людей холодных и безразличных стать людьми церковными, из пути грешников стать на путь святости, каким образом достигнуть того, чтобы святое Евангелие и его законы имели бы действенную силу в нашей личной общественной жизни.

Сделав общую характеристику догматическим творениям Митрополита Антония, докладчик сосредоточил свое внимание на двух его важнейших догматических работах: “Нравственная идея догмата Церкви” и “Нравственная идея догмата Святой Троицы”. Для того, чтобы яснее подойти к пониманию догмата Святой Троицы вл. Никон сосредоточил свое внимание на догмате Церкви, так как, по истолкованию владыки Антония, -- “истины Христианства воплощаются в наличной жизни Христиан через Церковь, которая является выражением духовнаго единения, взаимной нежной любви и взаимной заботливости в сознании того, что Господь даровал Свою истину и Свою благодать не какому-либо верующему в отдельности, но их единению в Церкви, которая есть как бы Тело, оживотворяемое Духом Божиим, объединяющее в одно живое единство любви своих членов, живущих этим единством и умирающих духовно, как только они отпадут от последняго”

Владыка Антоний прежде всего, продолжает лектор, указывает на недостаточность обще-принятаго в наших учебных пособиях определения Церкви, как “установленнаго Богом общества человеков, соединенных Православной верой, законом Божиим, священно-началием Церкви. Между тем, для нашего спасения, или духовнаго совершенствования, нужны три условия: человек, Бог и Церковь. Церковь и есть связующее начало между человеком и Богом. Церковь это есть нечто совершенно отличное от так называемой естественной жизни. Это новое начало, новое бытие, которое, по Евангельскому разъяснению, должно возрастать, как тесто, заквашенное хозяйкой, как дерево, привлекающее всех под свою тень, как виноградная лоза, в которой ствол есть Христос, а ветви -- Апостолы.

Церковь, учил Владыка Антоний, имеет свое подобие не на земле, не в обществе человеков, составляющем сумму индивидуумов, утративших единство своего естества, а имеет свое подобие на небе, где единство Отца, Сына и Святаго Духа совершает трех Божественных Лиц в единаго Бога, в трех Лицах славимаго, так что уже нет трех богов, но единый Бог, живущий единой жизнью. Точно уже же единое, новое бытие, единый новый человек совершается Христом на земле из прежняго враждебнаго общества иудеев и язычников, из людей, входящих в Церковь. “ Хочу, говорит Господь, чтобы там, где Я и они были бы со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне... да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет и Я в них” (Иоан. 17: 24-26).

Основанная Христом Спасителем через сошествие Святаго Духа на Апостолов Церковь -- совершенно новое, особое и единственное на земле бытие, которое нельзя с точностью определить ни одним понятием, взятым из мiрской жизни. Церковь есть подобие Троическаго бытия, подобие, в котором многия личности становятся одним существом. Для ветхаго человека такое бытие, как бытие Святой Троицы, ново и непостижимо. В нашем естественном самопознании личность есть бытие отдельное, самозамкнутое, радикально противоположное всякой другой личности.

Господь наш Искупитель возстановил утерянную нашим праотцем и нашими грехами единую жизнь человеческаго естества, подобную той, которую имели бы все люди, если бы не пали. Жизнь эта и есть основанная Иисусом Христом Церковь. Через Церковь Господь возстанавливает единство человеческаго естества, на этом основаны наши молитвы за умерших и крещение младенцев. Будучи свободными существами, мы, члены Церкви, носим в себе одну и ту же благодатную жизнь, выражающуюся в первозданном человеческом естестве, связуемом союзом любви.

Установив правильное понимание Церкви, по разъяснениям владыки Антония, теперь легче подойти и к пониманию Святой Троицы, которая в до-революционных учебных руководствах считалась непостижимой.

Владыка Антоний разъясняет, что главным препятствием к пониманию тайны Св. Троицы является непосредственное самосознание естественнаго грешнаго человека, разделяющаго личность от личности до безусловной противоположности “я” и “не я”. Опираясь на наше естественное самопознание, мы привыкли думать, что три существа не могут быть одним существом. Но нужно различать ветхаго человека, самозамкнутаго в себе, и людей облагодатствованных Христом, которые по мере своего духовнаго совершенствования, по мере усвоения Христовой жизни, возсоединяются между собой в новое единое бытие.

Наш познающий дух, разделяющий личность от личности до безусловной их противоположности, есть дух заблуждения. У истиных учеников Христовых ум освобождается от крайняго противопоставления между своей собственной личностью и личностями близких и в своем множестве они находят некоторое подобие Божескаго единства. “Отче святый, соблюди их во имя Твое, ихже дал еси Мне, да будут едино, якоже и мы. Да вси едино будут: якоже Ты Отче во Мне и Аз в Тебе, да и тии в нас едино будут, -- да мiр веру имет, яко Ты Мя послал еси. И Аз славу, юже дал еси Мне, дах им, да будут едино, якоже и мы едино есмы: Аз в них и Ты во Мне, да будут совершени во едино” (Иоан. 17: 11, 21-24).

Человеческая греховность и исключительность делает весьма трудным достижение такого благодатнаго единства. В существе же Божием, непричастном греху, нет таких препятствий и потому там полное единство естества при сохранении каждой Личности является самоочевидной истиной.

Православное учение о Святой Троице является метафизическим обоснованием нравственнаго долга любви и указанием того, что главным законом мiроздания является закон любви в разумных тварях и гармония в природе.

Отсюда следует, что для возстановления современной поколебленной жизни должен быть прежде всего в нашем сознании возстановлен закон благодатной любви, возвещаемый Святой Православной Церковью, а учение о Святой Троице, разъясненное владыкой Антонием, должно быть драгоценным достоянием человеческаго сознания.

Среди литературнаго наследства, оставленнаго Блаженнейшим Антонием, Митрополитом Киевским и Галицким (Храповицким) и отражающаго его деятельность, как богослова, как правящаго иерарха Русской Православной Церкви и как общественнаго деятеля последних годов Императорской России, есть одно сочинение, занимающее совершенно особое место. Это сочинение есть статья, озаглавленная -- “Догмат Искупления”.

Написанная в Валаамском монастыре во время пребывания там вл. Антония после того, как революционныя власти выслали его из Харькова, весною 1917-го года, эта статья была напечатана в “Богословском Вестнике” за июль-сентяберь 1917 г. Позднее она была помещена в 4-м томе полнаго собрания сочинений м. Антония (Киев, 1918 г.).

Статья Митрополита Антония -- “Догмат Искупления” исходит из критики схоластической теории оправдания, относящейся к данному предмету. Эта теория говорит, что Господь Бог был оскорблен греховным поступком праотца Адама и требовал удовлетворения за это оскорбление. Так-как никто из людей не в силах был дать удовлетворения, равнаго оскорблению, то Господь Бог послал Сына Своего, чтобы Он, вочеловечевшись, искупил грех Адама жертвой Своей Крестной смерти.

Митрополит Антоний пишет, что юридическое учение (теория удовлетворения, сатисфакция), об искуплении перешло к нам от латинян, а не от св. Церкви. Оно перешло к нам тогда, когда с возникновением русской богословской школы, строившейся по образцу западных училищ, потребовались учебники, и когда для построения их были использованы латинския книги.

Искупление, -- пишет Митрополит Антоний -- есть ничто иное, как дарование нам благодатной способности совершать свое спасение, а спасение есть духовное совершенствование чрез нравственную борьбу и богообщение. Это не значит, якобы Митрополит Антоний полагал возможным мыслить, что искупление произошло помимо Крестной Смерти Христовой. Он пишет: “Мы ни на минуту не сомневаемся в том, что людям невозможно было бы спастись, если бы Господь не пострадал и не воскрес, но связь между Его страстью и нашим спасением совсем иная”.

Усвоение верующим искупления -- это то же, что и возрождение. Возрождение совершилось пред глазами Апостолов Христовых в лице Закхея, который не только принес покаяние, но и воспринял подвиг решительнаго изменения своей жизни, почему Господь и сказал “Ныне спасение дому сему бысть” (Лук. 19: 1-11).

Под какими же сознательными влияниями совершается возрождение человека? Влияния эти трех родов: вразумление, пример и нечто большее, а именно: Господь искупляет и возрождает нас силою состраждующей любви, которая есть страдание за другого, дающее ему возрождение.

Это страдание за грешника, происходящее от любви к нему, эта состраждущая любовь, вливает в сердце грешника новыя животворныя силы, -- если он нарочно не отталкивает их. Начавшееся внутреннее волнение манит душу на лучшую жизнь, вселяя надежду на возможность возрождения, но принять призыв или злобно его отвергнуть, это зависит от свободной воли.

“Сострадательная любовь, пишет вл. Антоний, матери, друга, пастыря, апостола действенна тогда, когда она привлекает истиннаго Пастыря -- Христа, а если она действует в сфере только человеческих отношений, то может вызвать, правда, добрыя настроения, покаянныя чувства, но не радикальное перерождение человека. Последнее так трудно нашей испорченной природе, что не напрасно собеседник Христов Никодим уподобил эту трудность тому, еслиб взрослому человеку предложили вновь войти в утробу матери и родиться вторично. Господь ему отвечает, что невозможное в пределах естественной жизни возможно для жизни благодатной, в которой действует Святый Дух, сходящий с неба, и для дарования которой Ему -- Христу -- должно распяться, как вознес Моисей змию в пустыне, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную: (Иоан. 3:3-15). Итак, то, что благодатные люди могут делать лишь отчасти и для некоторых, то в высшей степени и для нас всех может сотворить и творит наш небесный Искупитель. Исполненный в продолжении всего Своего земнаго странствования глубокаго сострадания к греховному человечеству и неоднократно восклицавший: “О род неверный доколе буду с вами, доколе терплю вас!” Он был подавлен величайшей скорбью в ту ночь, когда совершилось величайшее в истории человечества злодеяние, когда служители Божии, в соучастии с учеником Христовым, одни по завести, другой по корыстолюбию, решили умертвить Божественнаго Сына”.

“Вторично эта подавляющая скорбь объяла Его пречистую душу на кресте, когда уже весь жестокий народ не только не смягчился Его страшными телесными мучениями (душевных они, конечно, понять не могли), но злобно издевался над Страдальцем. Должно думать, что в эту Гефсиманскую ночь мысль и чувство Богочеловека объяло всех падших людей в числе многих миллиардов и оплакало с любовною скорбью всякаго в отдельности, что, конечно, было доступно только сердцу Божественному, всеведующему.”

“В этом и состояло наше искупление. -- Вот почему искупителем мог быть только Бог, Богочеловек, а не ангел и не человек, -- а вовсе не потому, что нужна была для удовлетворения гнева Божия наиболее ценная жертва. Со времени Гефсиманской ночи и Голгофскаго дня всякий верующий, даже всякий начинающий веровать, сознает свою внутреннюю связь со Христом и обращается к Нему в молитве, как неистощимому источнику нравственной возрождающей силы. Немногие сумеют выяснить, почему именно так просто усвоили они веру в возможность почерпать от обращения ко Христу новую нравственную силу, энергию и освящение, но никто из верующих в этом не сомневается, даже еретики.”

“Перестрадав в Своей любящей душе наше несовершенство, нашу порочную волю, Господь влил в нашу природу источник живительных новых сил, -- всем, кто того пожелает и пожелал, начиная с благоразумнаго разбойника”.

Списывая этот отрывок из статьи митрополита Антония, невольно сопоставляешь его со словами преп. Серафима Саровскаго, который в беседе с Н. А. Мотовиловым, восклицает: “Сколь велико сострадание Божие к нашему бедствию, т.е. невниманию к Его о нас попечению”.

Так представляется мысль м. Антония о действующей силе, которою Един от Святыя Троицы, Сын Божий, вочеловечивыйся нашего ради спасения, Господь Иисус Христос, избавил нас от греха.

Слава Богу, что м. Антоний свой труд о “Догмате Искупления” написал, оставив нам блестящую мысль, исконно ведомую св. Церкви, но в наши дни настолько забытую, что она теперь кажется то новизной то шокирующей неожиданностью. Но мысль дана. Остается уметь читать ее.

17 марта 1863 года, в день преподобнаго Алексия, человека Божия, в селе Ватагино, Новгородской губерни родился Блаженнейший митрополит Антоний. Когда Алеша научился читать, он стал увлекаться книгами в библиотеке своего деда -- Павла Александровича. Под влиянием своей благочестивой матери, Наталии Петровне, в нем началась обнаруживаться склонность к книгам религиознаго, а затем и философскаго содержания.

Мы видим как Алеша церковно растет, сначала восхищаясь Новгородскими святынями, затем, прислуживая в церкви и с 14 лет читая на клиросе в Исаакиевском соборе. Уже в последних классах гимназии он составляет первую свою службу свв. Кириллу и Мефодию, которую, несмотря на юность автора, Синод одобряет и вводит в богослужебный обиход.

Интересы юнаго Храповицкаго разнообразны: он изучает одновременно и богословие и литературу, и еще мальчиком помещает в специальном научном журнали изследование об одной породе уток.

Духовный интерес преобладает. Алексей Храповицкий экстерном выдерживает трудный конкурсный экзамен в Петербургскую Духовную Академию. Проходят годы глубокаго изучения богословия. Защищается сначала кандидатская работа, а потом магистерская диссертация на трудную философскую тему. Наступают дни педагогической деятельности. Через 4 дня, 18 мая 1885 года, по окончании Академии Алексей Храповицкий имея 22 года от роду, пострижен в монашество с именем Антония, в честь Антония Римлянина, и, вскоре рукоположен в иеромонахи.

Развивается кипучая лекционная и литературная деятельность. Из Академии на короткий срок он переводится на должность ректора Петербургской семинарии, а затем назначается ректором Московской Академии. Все более укрепляется его дух, все ширятся знания и опыт, все растет его известность и все более распространяется его влияние на молодое поколение. Он провозвестник новых методов в проповеди вечнаго святоотеческаго Православия. Он возвращает богословскую науку к древним ея истокам, от которых некоторые профессора уводили ее под влиянием неправославнаго Запада.

Растет пастырский и педагогический опыт, получивший особенно яркое проявление в лекциях по пастырскому богословию. Памятником его трудов в Московской Академии, остался замечательный академический журнал “Богословский Вестник”.

Летом 1895 года молодого ректора переводят в Казанскую Духовную Академию и он там тоже вносит живительную струю в академическую жизнь. И там он не просто начальник: он для студентов учитель, пастырь и отец.

В 1897 году, оставаясь ректором Академии, Архимандрит Антоний становится епископом, а в 1902 году назначается в Уфимскую епархию, в которой пробыл два года, после чего был переведен на Волынь.

Тут его архипастырския дарования получили такое развитие, а авторитет его так возрос, что он становится известен всему православному мiру и часто его называли Волынским даже после того, как он был в 1914 году переведен в Харьков. Там застала его революция, которую он не принял и был удален на покой в Валаамский монастырь, пока, вопреки революционному духу времени, народным голосом не был возвращен на свою кафедру.

С особой силой авторитет Митрополита Антония проявился на Всероссийском Соборе. Ему обязаны мы возстановлением патриршества, о котором он мечтал с юности, но от котораго его самого отвел промысл Божий, вопреки голосу большинства членов собора. Господь готовил ему иной удел -- быть главою свободной части Русской Церкви во дни порабощения ея на родине. Затем мелькает перед нами его кратковременное пребывание в Киеве, его пленение у поляков, прибытие в Добровольческую армию и, наконец, выезд за границу. Здесь он создает Зарубежную Русскую Церковь. Его трудами, его молитвенному подвигу обязаны мы тем, что сохранили вне России свою Церковь и что эта Церковь не поддалась никаким соблазнам компромиссов с Москвой.

Церковное разделение за рубежом, однако, принесло Митрополиту Антонию великую скорбь. Он старался устранить его и мерами каноноческих прещений, и актами любви и смирения. Его труды не увенчались полным успехом в этом отношении. Но когда он тихо скончался 28 июля/ 10 августа в 1936 года, он оставил по себе большое и прочное церковное наследие, которые не могли разрушить никакия испытания Второй мiровой войны.

Великие люди бывают многогранны, о чем второй Кормчий Зарубежной Церкви, Митрополит Анастасий, в своем надгробном слове свидетелствует: “Мы понесли поистине невознаградимую потерю. Мы лишились нашего общаго отца, пастыря, духовнаго водителя и друга. Его дарования были столь же велики и разнообразны, как и его заслуги перед Церковью и русским православным народом. Эта была истинная твердыня и вместе мерило Православия, высокий ум, труба богословия, черпавшая свое вдохновение из источников Слова Божия и отеческаго учения, и вместе, из внутренняго благодатнаго опыта. На этих двух крыльях его великий дух возносился как бы до третьяго небесе, чтобы созерцать там тайны внутренней жизни Самой Божественной Троицы и низводить их на землю. Это был строгий ревнитель каноническаго порядка в Церкви, чтивший в священных церковных правилах дыхание того же Божественнаго Духа, Какой вдохновлял святых богомудрых Отцов в то время, когда они излагали для нас догматы веры. Он явил себя ревностным поборником и проникновенным истолкователем древняго церковнаго искусства и особенно нашего церковно-богослужебнаго устава, высокую архитектонику котораго он так тонко понимал своим просвещенным богословским умом и православным чувством. Он вместил в себе множество других разнообразных познаний, ревниво пополняя их запас каждый день. Он был книгой, открытой для всех, учителем, который говорил и не умолкал ради братий своих и ближних своих. Сокровищница его сердца, заслуживает еще более удивления, чем богатство ума. Это был подлинно пастырь добрый, сердце котораго было расширено для всех, согревавший и утешавший многих людей теплотою своей любви, которая, по апостолу, никогда не превозносилась, не завидовала, не мыслила зла, все переносила, ни в ком не отчаявалась, будучи готова прощать даже до семидесяти седми раз и не только плакать с плачущими, но и радоваться с радующимися, считая их благо как бы своим собственным. Это был великий подвижник, духом горящий, Господеви работающий, уяснивший нам истинный смысл и красоту православнаго монашества и возрастивший целый сонм иноков. Это был, наконец, крепкий стоятель за Святую Русь, образ которой он всегда носил в своем сердце и за которую всегда готов был положить свою душу. Своею неустанною, самоотверженною, пастырскою и учительною деятельностью, он оставил глубокий неизгладимый след в нашей церковной истории и создал новое творческое направление богословской мысли, которое навсегда сохранить за собою его имя.”

Двери Владыки, как нам разсказывал проф. Ф.Ф. Балабанов, были открыты для всех. Его квартира была всегда наполнена студентами, с которыми он вел безконечныя беседы, отрывая время от своей текущей работы и часто долго говоря с кем-нибудь из них, чтобы пробудить его религиозное чувство и наставить на путь покаяния и нравственнаго возрождения.

Кто исчислит всех тех насельников Небеснаго Царства, которые пастырской любовью Митрополита Антония обязаны спасением своей души?

Пастырское служение тяжело, ответственно и, как всякое искусство, требует дарования, знаний и труда.

Великие художники составляли руководства, давали указания ученикам, показывали им различные приемы своего искусства. Далеко не всегда ученики могут перенять в полной мере передаваемое им искусство.

Образ Митрополита Антония ныне стоит перед нами, как некий колосс пастырства, как некий гений, как великий знаток человеческой души.

Он ныне не наставляет нас живым словом своих скованных смертью уст, но не смолкает его спасительная речь. Через примеры его жизни и со страниц его творений непрерывным потоком льется и будет литься его учение о пастырском служении.

Господи Боже наш, Ты Сам прославил на земле Твоего вернаго служителя, поставив его на высоте и украсив его благолепием святительства. Воззри на страждущую Русскую Православную Зарубежную Церковь, столь трудныя испытания проходящая, воззри на этот виноград, который насажден был и возращен Блаженнейшим Митрополитом Антонием. Не оставляй, Господи Боже наш Твоего стада, но назирай и паси его, пока не изведешь всех нас на небесныя пажити. Аминь.

Протоиерей Анатолий Трепачко.

Август, 2006 г.

вернуться